Воспоминания фаворитки [= Исповедь фаворитки ] - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
— Да, но только в ожидании той поры, когда ты сама начнешь командовать другими, моя милая крошка! А с таким личиком, как у тебя, это произойдет очень скоро.
Она взяла меня за подбородок и продолжила:
— Действительно, Ромни был прав, считая, что с моей стороны это ужасная самонадеянность — допустить, чтобы такое прелестное личико все видели рядом с моим. Но знаешь, о чем я жалею? — прибавила она, проводя ладонью по моим волнистым волосам.
— Нет, — сказала я, — мне в самом деле непонятно, есть ли вообще в мире что-нибудь, о чем могли бы сожалеть вы, такая молодая, прекрасная, богатая, любимая!
— Ты действительно находишь меня красивой или, как другие, говоришь это, только чтобы мне польстить? — и она, стоя перед зеркалом, притянула меня к себе, приблизив свое лицо к моему, словно затем, чтобы сравнить эти столь различные роды женской привлекательности.
— Красивой! Очень красивой! — вскричала я так, что не могло остаться ни тени сомнения в моем чистосердечии.
— Ну вот, — сказала она, — а я сожалею, что не могу вместо этого стать красивым, очень красивым. Будь я мужчиной, клянусь, нет на земле таких безумств, которых я бы не совершила ради тебя. Э, смотри-ка, — прибавила она, — даже не будучи мужчиной, я уже начинаю безумствовать: заболтавшись с тобой, заставляю принца ждать.
Она поцеловала меня в лоб и позвонила, вызывая горничную:
— Что, мой наряд еще не готов? Портной обещал все закончить к трем часам пополудни.
— Платье ждет вас уже полчаса, сударыня.
— Так подайте его.
Служанка вышла и мгновение спустя возвратилась, неся в высшей степени элегантный костюм джентльмена.
— Как! — вырвалось у меня. — Вы наденете мужское платье?
— Да, принцу пришла такая фантазия. Мы проведем неделю в его загородном замке. Там будет несколько его друзей, мы будем охотиться и… да откуда мне знать, что нам придет в голову? Вчера он мне сказал: «Знаете, что вам надо сделать, Арабелла? Вам следовало бы переодеться мужчиной». Ну, я послала за своим портным и заказала ему этот костюм к трем часам дня. Он обещал успеть и, как видишь, сдержал слово. Итак, — мисс Арабелла повернулась к горничной, — чего вы ждете?
— Жду приказаний госпожи, чтобы помочь ей одеться.
— Не надо, мне поможет Эмма. Ты не откажешь мне в этой услуге, милая крошка?
— Конечно, нет.
— Итак, оставьте нас. Да велите привести почтовых лошадей, чтобы через полчаса мы могли отправиться.
Горничная ушла.
Тогда Арабелла принялась одну за другой рассматривать части своего нового туалета. Все было изготовлено с отменным вкусом и скроено так, что давало возможность оценить фигуру, которую будет облегать костюм.
Камзол был сшит из бархата цвета граната, с золотыми петлицами; жилет из белого шелка был украшен вышивкой, которая изображала зеленую ветвь, усыпанную цветами, неотличимыми от настоящих; небесно-голубые бархатные панталоны и сапоги, сделанные из кожи столь тонкой, что ее можно было принять за ткань, охватывая ногу выше колена, позволяли угадать, как она стройна, и дерзко обрисовывали ступню, самую миниатюрную и изящную, какую только можно вообразить.
Арабелла была, по-видимому, в восторге от своего нового наряда.
— Как ты считаешь, я буду сносно выглядеть? — спросила она.
— Вы будете неотразимы! — воскликнула я.
— Какая откровенная лесть! — сказала она и прибавила, сбрасывая свой домашний наряд: — Ну же, помоги мне.
Из ящика своего туалета она извлекла батистовую сорочку с жабо из великолепных английских кружев и такими же манжетами и протянула ее мне, чтобы я ей помогла в нее облачиться; волосы она уложила еще раньше, и мужская прическа чудесно подошла этому красивому лицу, в выражении которого, надобно признать, было куда больше дерзкого вызова, нежели скромности.
Между тем Арабелла разделась до пояса. Право, она могла бы соперничать красотой если не с античными статуями, то с творениями скульпторов средневековья, быть может более соблазнительными с точки зрения изящества и непринужденности. Это не была Венера Праксителя или фидиевская Победа, но несомненно одна из граций, изваянных Жерменом Пилоном.
Я застыла на мгновение, созерцая такое совершенство форм, которое в древности внушало религиозное поклонение.
— Ну, — сказала мне Арабелла, — о чем вы задумались, прекрасная мечтательница?
— Я смотрю на вас, сударыня, и думаю, что принц очень счастлив.
Она усмехнулась, мило передернула плечами и наклонилась, чтобы я могла надеть на нее сорочку.
Странная это штука — женская натура: наши высочайшие радости дарит нам тщеславие и даже самые нежные ласки значат для нас меньше, чем наслаждение, которое мы получаем от лести. Что я значила для мисс Арабеллы? Немногим больше, чем служанка. И однако было видно, что она так жаждет моих похвал, словно это были комплименты самого принца.
Как бы то ни было, она продолжала облачаться столь же неторопливо и с тем же кокетством. Разумеется, этому переменчивому созданию уже случалось наряжаться в костюм кавалера. Когда переодевание закончилось, метаморфоза оказалась полной: всякий поклялся бы, что перед ним юноша лет шестнадцати-восемнадцати, не более, хотя в женском платье она выглядела на двадцать пять, но, по всей вероятности, миновала уже и этот возраст, пору первого цветения жизни.
Упрекнув меня за неловкость — я не сумела повязать галстук, — она сама сделала это с быстротой и умением, выдающим привычку к особенностям мужского туалета. В это время вошла горничная и объявила, что почтовые лошади прибыли и карета ждет.
Мисс Арабелла бросила последний взгляд на свое отражение, потом на меня. Было видно, что в ней совершается какая-то внутренняя борьба, суть которой мне была непонятна. Вдруг она наклонилась к самому моему уху:
— Знаешь, о чем я думаю?
— Нет, — отвечала я, действительно ровным счетом ни о чем не догадываясь.
— Что я предпочла бы быть мужчиной и увезти тебя в этой карете, чем быть увезенной самой, пусть даже и наследником английского престола.
Потом, взяв маленький хлыстик, рукоятку которого украшал великолепный изумруд, сказала:
— Прощай! Будь спокойна, я вернусь как можно раньше. А пока оставляю тебя хозяйкой в этом доме.
И она удалилась стремительными шагами, похлопывая хлыстом по своим сапогам и позванивая шпорами о паркет.
Окно выходило на улицу. Я подбежала к нему, чтобы еще раз взглянуть на мисс Арабеллу. Легким движением она вскочила в коляску, влекомую четверкой лошадей, подняла голову и, увидев мое лицо, прижатое к оконному стеклу, послала мне воздушный поцелуй.
Форейторы защелкали кнутами, и кони пустились в галоп.
Я осталась одна в этой теплой, благоухающей комнате, где было невозможно думать ни о чем другом, кроме роскоши, любви и сладострастия.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!